РАЗДЕЛ 1

УВАЖЕНИЕ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ

А) ЛИШЕНИЕ ЖИЗНИ ПО ПРИГОВОРУ СУДА

Отмена смертной казни чрезвычайно осложняется негативным отношением общественного мнения к этой проблеме. Так, согласно данным исследования, проведенного телекомпанией "Волга", 85,4% опрошенных считают, что в России должна применяться смертная казнь.[1]

В декабре 1998 г. в Нижегородском областном суде завершилось рассмотрение дела об убийстве директора Борского стекольного завода В. Максимова. Двое обвиняемых, Н. Юдин и Дударев, были приговорены к смертной казни.[2] Нижегородские правозащитники располагают информацией о том, что к обвиняемым применялись пытки.[3]

В 1995 г. по обвинению в убийстве, поджоге дома и разбойном нападении был приговорен Нижегородским областным судом к высшей мере наказания Н.А. Совицкий. При установлении вины суд учитывал признание обвиняемого. Однако, как свидетельствует осужденный, "..."чистосердечное признание" упорно выбивалось, пока не была сломлена воля. Я не выдержал пыток и подписал, даже не читая". Факт избиения в период следствия не проверялся, поскольку Совицкий "допрашивался в присутствии защитника".[4]

Б. ПЫТКИ И ДРУГИЕ ЖЕСТОКИЕ, БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЕ ИЛИ УНИЖАЮЩИЕ ДОСТОИНСТВО ВИДЫ ОБРАЩЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ

В соответствии с Конституцией России, международными обязательствами государства,[5] правоохранительные надзорные органы должны обеспечивать эффективную защиту потерпевших и наказание виновных в противоправных действиях. Методы дознания и следствия, причиняющие физические страдания, квалифицируются как пытка и признаны грубейшим нарушением прав человека. Бесчеловечные условия содержания в неволе также квалифицируются как пытка.

По оценке Нижегородского общества прав человека, Комиссии по правам человека при администрации Нижегородской области, проблема широкого применения правоохранительными органами незаконного дознания и следствия методом физического насилия и безнаказанность виновных в этом требует сегодня наиболее пристального внимания. Это единственная сфера, в которой официальными властями не признается наличие фактов нарушения прав человека.[6]

В 1998 г. в адрес правозащитных организаций поступило около 20 жалоб от потерпевших. Начиная с 1996 г. число подобных обращений относительно стабильно.

Проблема пыток не теряет своей актуальности прежде всего в связи с отсутствием действенного механизма защиты. В числе причин, которые влияют на сохранение "пыточного правосудия", можно назвать репрессивные традиции, безнаказанность виновных, невысокую квалификацию сотрудников и непрофессионализм судей в оценке законности добытых доказательств.

Безнаказанность применения незаконных методов дознания и следствия определяется противоречивостью функций надзорного органа. С одной стороны, прокуратура является обвиняющей стороной в уголовном процессе, с другой, расследуя факты незаконных методов добычи доказательств, ослабляет тем самым позицию обвинения. Кроме того, прокуратура не имеет в подчинении оперативного состава и не может обеспечивать сложное расследование фактов незаконных методов и защиту потерпевших.[7] Более того, допросы задержанных необоснованно ведут оперативные работники. По свидетельству потерпевших, именно во время таких допросов, с ведома и под руководством следователей, чаще всего и допускаются избиения, "выбиваются" необходимые показания. "...второй отдел милиции Автозаводского района... где под руководством следователя З. натуральным образом убивали... нет четырех нижних зубов, шрам на носу...".[8]

Расследование случаев применения пыток ограничивается служебной (ведомственной) проверкой. В подавляющем большинстве случаев уполномоченным органом, т.е. прокуратурой, жалобы отклоняются "за отсутствием состава преступления", а в случае возбуждения уголовного дела - не доходят до суда. Большинство пострадавших не заявляют о применении к ним неспровоцированного насилия и жестокости, не веря в защиту и справедливость и опасаясь новых угроз и насилия.

Учитывая эти обстоятельства, необходимо признать некомпетентность прокуратуры в этой области, а ее работу не соответствующей общественным и государственным задачам. Такое несоответствие подтверждается самой прокуратурой: "Сообщаю, что для прокуратуры Нижегородской области вопросы надзора за соблюдением конституционных прав граждан имеют важнейшее значение... В то же время фактов применения пыток на территории области не установлено". Действительно, "не известно ни одного факта проверки органами прокуратуры заявлений граждан в порядке возбуждения уголовного дела по ст. 302 ч. 2 УК РФ" (предусматривающей наказание за жестокое обращение и пытку).[9] В 1998 г. прокуратура реже реагировала на противоправные действия правоохранительных органов. Если в 1996 г. проводилось 90 расследований и возбуждено 27 уголовных дел по фактам превышения служебных полномочий, то за 1 полугодие 1997 г. - три, а за 1998 г. - пять.[10]

Избиение и жестокое обращение применяются как при задержании и на дознании, так и на следствии. "...мой сын был задержан сотрудниками ГАИ и жестоко избит. В Нижегородском УВД... его стали пытать. Пытали электротоком, сломали руку, разбили голову (сотрясение мозга), били чем хотели и куда хотели...".[11] "Нас жестоко избивали резиновыми дубинками, черенком от лопаты, наносили удары ногами и руками в различные участки тела. Они требовали моего признания... ломали пальцы рук, отчего я получал нестерпимые мучение и боль".[12]

Применяемая система оперативного задержания включает приемы, противоречащие требованиям закона. Широко используются болевые приемы, длительное фиксирование в болезненных положениях. Без проявления агрессии со стороны задерживаемого такие действия квалифицируются как пытка. Свидетельство одного очевидца оперативного задержания: "Сотрудники правоохранительных органов надели на него наручники, прикрепили к ограде дома... ударом руки по шее (сзади) был сбит с ног другой молодой человек, стоявший в это время на остановке. Он был повален на землю лицом вниз, руки были завернуты за спину, надеты наручники, руки и ноги были связаны широкой лентой. После чего его стали ударять лицом об асфальт. Потом обоих пострадавших поочередно отвели вглубь улицы, привязали к ограде и стали жестоко избивать ногами".[13]

Наиболее грубо действуют сотрудники органов специального назначения. При задержании в своем доме М.Г. Голых был жестоко избит сотрудниками Нижегородского Регионального Управления по борьбе с организованной преступностью. "В результате избиения Голых причинены сотрясение мозга и переломы ребер".[14] В Канавинском районе г.Н.Новогорода по обвинению в причинении телесных повреждений было заведено уголовное дело на командира взвода ОМОН Сысоева.

Применение физического насилия сопровождается иными процессуальными нарушениями. Так 12 февраля 1998 г. Канавинским РОВД при проведении дознания был избит А.В. Ошурин. Допросы проводились без протокола, а официально потерпевший был задержан "для беседы".

В последнее время применение пыток стало носить более "квалифицированный" характер, что затрудняет установление истины. В то же время необходимо отметить, что уменьшилось число жалоб на избиение из мест лишения свободы, что может иметь причиной некоторую гуманизацию пенитенциарной системы.

Остается проблемой бездеятельность суда при разбирательстве в ходе уголовного процесса преданных гласности фактов избиений во время допросов. В лучшем случае суд направляет прокуратуре информацию для проверки. Учитывая, что прокуратура является обвинителем на процессе, результаты подобных проверок очевидны. В ситуации бесконтрольности, прокуратура зачастую даже не обосновывает отказы в возбуждении уголовных дел по фактам пыток, а всякое стороннее вмешательство пресекается: "Проверка законности принятых решений входит в компетенцию только надлежащего прокурора и суда".[15] Вместе с тем, прокуратурой г.Н.Новгорода в 1998 г. было возбуждено уголовное дело в отношении милиционеров полка ППС Деева, Чернова, Полякова по факту причинения телесных повреждений.

В большинстве случаев суд не реагирует на заявления обвиняемых и не исследует законность добытых доказательств, что противоречит принципам справедливого процесса. Чрезмерно поверхностно и неоперативно проводятся медицинские осмотры и освидетельствования, что в значительной мере связано с ведомственной подчиненностью медицинского персонала. Ограничен (до двух лет) срок хранения сведений о причинении телесных повреждений, что затрудняет сбор доказательств.[16] Потерпевший во время судебного процесса как правило не имеет возможности представить доказательства нанесения телесных повреждений, т.к. эти сведения часто находятся в медотделах мест содержания задержанных. К примеру, на обращения комиссии по правам человека в адрес областного СИЗО в 1998 г. не предоставлены сведения о результатах медицинских осмотров потерпевших.

Сотрудники милиции вызывают врача только при условии дачи показаний или вовсе отказывают в медицинской помощи.

Из свидетельства арестованного Глинкина Тимура Викторовича: "...однако Т. и еще трое работников милиции (Сормовское РУВД) стали наносить мне удары по телу, требуя, чтобы я признался. Затем они посадили меня на пол, связав ноги особым образом, заклеили рот липкой лентой, накинули и завязали на голове куртку, веревку от ног стали тянуть через спину, а кто-то из них сел мне на шею┘ эти издевательства длились около двух часов, я согласился дать показания, которые они мне предложат┘ я опять стал пытаться объяснить им, что я не виноват, но меня хотели снова завязать таким же образом... я достал из кармана монету и пытался вскрыть себе вены. Увидев это, они стали меня бить. В медицинской помощи мне отказали. Меня, окровавленного, связали снова в такую же позу, садились по очереди на шею, усиливая боль и не давая дышать... я вынужден был дать показания".[17]

Необходимо признать нетерпимой практику запугивания, шантажа потерпевших со стороны представителей правоохранительных органов. Широкое распространение получило возбуждение уголовных дел или угрозы возбуждения дел по "факту сопротивления". Так, в ответ на жалобу об избиении семьи Сорокиных, против пострадавших членов семьи было возбуждено уголовное дело по ст.117 УК РФ. По сведениям пострадавших, 28 января 1998 г. в первом часу ночи сотрудники милиции позвонили в квартиру и потребовали, чтобы Л.М. Сорокина вывела из квартиры детей (которые уже спали). "На ее отказ, в т.ч. проследовать в отдел, сотрудники милиции с применением физической силы "потащили вниз". При этом, сотрудник ударил Л.М. Сорокину кулаком в лицо, что привело к травме глаза. При попытке заступиться были жестоко избиты (табельным оружием) и задержаны ее муж А.А. Сорокин и сын С.А. Сорокин". Прокуратура на жалобу с представленными доказательствами о превышении служебных полномочий сотрудниками милиции ответила, что "неправомерных действий не выявлено".[18]

Анализ практики пыток показывает рост "изощренности" истязаний. Для причинения страданий, не оставляющих следов, более широко стал использоваться электрический ток (электрошокер, мегаометр) и средства удушения (противогаз, целлофановый пакет).

Так, по свидетельству очевидцев, противогаз и электрический ток широко применяются при истязаниях в Автозаводском РОВД г.Н.Новгорода.

Сотрудник второго ГОМ Автозаводского РУВД "стал очень сильно бить меня по голове кулаками и, сжимая руками лицо и горло, тряс меня, оскорбляя нецензурно. Бил с размаху коленом и кулаком в грудь так, что я несколько раз чуть-чуть не падал со стула... если я буду молчать... говорил, что наденет противогаз без доступа воздуха...".[19] "...меня просто напросто стали пытать. Это были работники Арзамасского РОВД Л., В., Г., а следствие вел Р. Так, во время допросов на меня надевали противогаз и перекрывали клапан, да и просто избивали".[20]

Физическое насилие как правило сопряжено и с чрезвычайным психологическим давлением. Брань, крики и угрозы, запугивание судьбой близких официально признаются законными "методами расследования" - им обучают. Длительное пребывание в стрессовой ситуации способно довести человека до признания любых преступлений.

"...С.И. [сотрудник уголовного розыска Первомайского РОВД.- Авт.] одевал боксерские перчатки и бил по голове до тех пор, пока ему не надоело. Потом опять же С. брал ремешок, где-то сантиметров семьдесят, я сидел на стуле в наручниках, С. накидывал сзади ремень и душил, что дальше происходило я не знаю, очнулся, лежу на полу... Потом С. брал провод, включал в розетку 220V и оголенными концами касался открытых частей моего тела. И это происходило несколько дней. Избивали ногами и создавали психологическое давление. Всего этого не опишешь - это нужно видеть. Хотел покончить с собой...".[21]

"...стали одевать на меня противогаз, лишали доступа воздуха, доводя этим меня до бессознательного состояния. Все это сопровождалось ударами по голове и ушам. Надевали наручники и выламывали сзади руки, сидя на стуле, они сгибали меня вперед. Чтоб моя голова проходила между ножек стула, при этом били по спине и почкам. Говорили, что изнасилуют (отпидорасят) дубинкой... они приставляли к голове пистолет, угрожали, что подстрелят и выкинут в окно┘ бахвалясь тем, что им за это ничего не будет".[22]

Немаловажно, что безнаказанное применение пыток поддерживает недоверие граждан к правоохранительным органам, формирует ощущение беззащитности перед незаконными действиями органов правопорядка.[23] Результатом сложившейся практики является то, что общество, ради которого ведется борьба с преступностью, по результатам опросов одинаково боится как преступников, так и милиции. При таком положении дел борьба с преступностью не может быть успешной, т.к. определяющим фактором в этой борьбе является отношение населения к "противоборствующим сторонам".[24]

Противоправным действиям, по нормам международного права подпадающим под определение пыток, подвергаются военнослужащие срочной службы. Из-за жестоких избиений и издевательств многие солдаты, как правило первого года службы, не выдерживают физической боли и унижения человеческого достоинства, а порой небеспричинно опасаясь за свою жизнь и здоровье, самовольно оставляют воинские части. После побега они боятся возвращаться обратно в ту же часть, т.к. могут быть жестоко избиты и даже убиты старослужащими. Иногда аналогичные жалобы поступают и на офицеров.

За 1998 г. в общественную приемную Нижегородского областного Комитета солдатских матерей обратились 131 военнослужащий, самовольно оставивший воинскую часть, в том числе из-за "дедовщины". В 19 случаях военнослужащие отказались возвращаться в ту же часть. Все факты надругательств подтвердились (прежде чем завести уголовные дела, военная прокуратура проверяет изложенные в объяснениях факты).

Вот некоторые выдержки из объяснительных, написанных солдатами.

Лаптев Алексей Сергеевич (призван на военную службу 19 ноября 1997 г.): "Меня часто избивали, в основном били в грудь и по ногам, так что мне было трудно ходить и дышать... Постепенно из-за побоев и унижений я стал замкнутым, необщительным человеком... За неделю до оставления части ночью меня разбудили рядовой С. и сержант Х., они были в нетрезвом состоянии, заставляли меня сходить в столовую, чтобы я принес им хлеба и тушенки, но я отказался... за мой отказ жестоко избили меня так, что я потерял сознание, лицо у меня было разбито, а тело было покрыто синяками. Офицеры моей роты были в курсе случившегося, но никакого значения не придали".

Из объяснительной Сулина Юрия Павловича (призван на военную службу 24 июня 1998 г.): "Меня начали избивать сержанты, которые жили с нами. Заставляли исполнять неуставные приказы┘ Сержант М. наносил удары по почкам прямо в строю... рядом стоял┘ курсант офицер Носов┘ По голове били так, что перед глазами все плыло. Почки у меня болят до сих пор. Болит и голова┘ Выносить такую службу было уже невозможно".

Из объяснительной военнослужащего Николаева Алексея Витальевича от 10 августа 1998 г: "В июне 17 числа комбат в состоянии опьянения жестоко избил меня и еще моего друга. Он бил куда только было возможно. Еще он ударял по печени, приговаривая :"Хочешь я ее тебе посажу?" В течение 3,5 часов он избивал. Я потом около недели не мог сидеть, т.к. все болело, постоянно кружилась голова. Я даже обратился в медпункт. Еще в этот же день командир роты избил меня антенной от радиостанции. Еще старшина в состоянии опьянения со своим другом тоже избивали. У него была резиновая дубинка , и он бил ей , а когда ее увезли, то он начал бить боксерскими перчатками. Находясь в роте, я часто подвергался избиениям как от сослуживцев, так и от офицеров".

Мы назвали фамилии обратившихся военнослужащих, но просим в докладе их не называть полной фамилией во избежание возможных неприятностей.

Ситуация в местах лишения свободы

В 1998 г. случаев массового избиения заключенных не зафиксировано, но проблема неспровоцированных избиений остается злободневной.

Наиболее нетерпимыми являются условия содержания заключенных, признанные "пыточными".[25] С увеличением числа заключенных в колониях и СИЗО области возросла и скученность в камерах и этапных помещениях. Особенно тяжелое положение туберкулезных и ВИЧ-инфицированных больных, к физическим страданиям которых добавляются моральные. "У нас в восьмиместной камере содержат на данный момент 42 человека. Здесь сидят люди, которых не увозят по году и более. Не хотелось бы говорить, но и в себе таить тоже..., ведь чтобы элементарно добраться до туалета, приходится потратить столько сил и нервов... А людей все продолжают закидывать, и нет ни конца, ни края. Если не сегодня, то завтра начнут все по головам ходить друг у друга...".[26]

Тяжелые условия также в штрафных изоляторах (ШИЗО), помещениях камерного типа и изоляторах временного содержания, где также допускается скученность и отсутствуют элементарные санитарные удобства. "... без каких-либо объяснений меня перевели из помещения карантина в ШИЗО. До 4 августа 1998 г. меня продержали без постельных принадлежностей в камере с антисанитарными условиями, в которой находилось 10 человек (хотя рассчитана она на одного)".[27]

В порядке несанкционированного, негласного наказания администрация исправительных учреждений использует жестокое обращение с заключенным, заведомо причиняющее страдание. Например, заключенных "ставят возле стенки на растяжку и держат по несколько часов, не давая людям пошевелиться...".[28] Подобное обращение признается "пыткой", однако прокуратура признает такие действия администрации законными.

Соблюдении прав военнослужащих, пострадавших от неуставных отношений

В 1997 г. комиссией по правам человека была рассмотрена жалоба Л.С. Таничевой по поводу избиения ее сына, военнослужащего срочной службы С.Ю. Таничева в воинской части 3754 МВД РФ. При изучении обстоятельств дела выявилась проблема отсутствия гарантий обеспечения безопасности военнослужащих, пострадавших от неуставных отношений. Ст. 5 Федерального Закона "О статусе военнослужащих", касающаяся защиты права на жизнь, здоровье, защиты чести и достоинства, не регламентирована в исполнении. Для военнослужащих, вынужденных оставить воинские части в результате противоправных отношений, не существует гарантий безопасности, не определен порядок размещения и направления пострадавших военнослужащих для дальнейшего прохождения службы.

Ограничение права задержанных и арестованных на получение немедленной юридической помощи адвоката

"Гарантия адвокатской защиты в совершении правосудия - один из основных принципов обеспечения справедливого судебного процесса. Принцип эффективного доступа адвоката к лицу, содержащемуся под стражей, должен обеспечиваться в полном объеме, включая вопросы незамедлительного информирования, доступности и соблюдении конфиденциальности. Между тем, в правоприменительной практике повсеместно проявляется незаинтересованность в реализации гражданином своего права на защиту, а порой - открытое противодействие со стороны правоохранительных органов. Имеют место случаи давления на обвиняемого с целью отказа от адвоката, проведения следственных действий без присутствия адвоката".[29] В жалобах подследственных описаны самые разнообразные формы такого давления: обмана, угроз и шантажа со стороны дознавателей и следователей. Подобные действия сами представители правоохранительных органов считают допустимыми, не реагируют на такие нарушения и суды. Так, при предъявлении обвинения 21 ноября 1997 г. А.Ю. Кузьменко был предоставлен государственный адвокат, который принимал участие в следственных действиях. Просьба подследственного о привлечении через родственников "своего" адвоката не была удовлетворена. В результате выбранный подсудимым защитник вступил в процесс лишь 5 декабря. А.А. Камалетдинова, согласно его жалобе, был "неправильно информирован со стороны следователя" о праве на адвоката, поэтому во время следственных действий адвоката не имел. Между тем показания, полученные следователем в период отсутствия адвоката, были взяты за основу судебного решения.[30]

По опыту адвокатов, в большинстве случаев отказы подследственных от защитника или дачи согласия на проведение следственных действий (в т.ч. так называемые явки с повинной), происходящие без присутствия защитника, заведомо провоцируются дознавателями и следователями. Установить истину в подобных случаях достаточно сложно в связи с трудностями доказательства. На практике исключительно негативным явлением оказывается "посредничество" дознавателей и следователей в выборе адвоката. По мнению областного суда, было бы незаконным "признавать показания подозреваемого или обвиняемого, добытые без участия защитника, не имеющими доказательного значения".[31]

Нельзя считать приемлемой не соответствующую международным стандартам практику, когда длительное время (более трех часов) о задержании не сообщается ни адвокату, ни родственникам. Установленные законодательством[32] сроки оповещения дают возможность проводить первые следственные действия без адвоката, а в случае необходимости, не предъявляя официального обвинения, "отодвигать" сроки оповещения адвоката и родственников.

Так, согласно жалобе Е.А. Лириной, задержанной РУОП 25 июля 1997 г., ее родственникам было сообщено, что "она не задержана, но нужна им для дачи свидетельских показаний". В течение четырех суток содержания под стражей дознаватели РУОП не сообщили родственникам о том, что Лирина задержана, ей предъявлено обвинение и она имеет возможность получить адвоката.

Имеют место случаи, когда угрозами принуждают отказаться от адвоката или добиваются "согласия" давать показания без адвоката. Как правило, отказ от адвоката происходит в его отсутствие, что не рассматривается как грубое нарушение процессуальных норм. "На протяжении всего следствия мне запрещали брать адвоката и заставляли подписывать отказ от него. По поводу чего мною было написано ходатайство, но оно тоже не было разобрано и не прикреплено к делу" (Жалоба С.В. Фокина на действия Автозаводского РОВД и суда).[33]

По оценке комиссии по правам человека: "Право на бесплатного адвоката - важнейшее средство защиты от судебной ошибки и произвола, проявления дискриминации. Недостаточное финансовое обеспечение гарантированного участия бесплатного адвоката для подозреваемого в период проведения дознания, следствия и суда является проявлением глубокого кризиса системы уголовной юстиции. Использование порядка взыскивания средств с осужденного, без его согласия, за участие адвоката в деле и не имеющего достаточно средств для оплаты защитника, противоречит норме п.d) части 3 ст.14 Международного Пакта о гражданских и политических правах ООН". Национальное законодательство в этом отношении не соответствует международным нормам. Принятое решение о предоставлении бесплатного адвоката не может быть фактически изменено решением суда.[34]

Нельзя признать приемлемой практику предоставления бесплатного адвоката лишь в период судебного процесса. По жалобе осужденного А.В. Суслина, право на бесплатного адвоката ему было обеспечено только во время суда. Заявитель указывает: "на протяжении всего следствия не было адвоката и мне не с кем было решить некоторые непонятные для себя вопросы". Необходимо отметить, что, в соответствии со ст.49 УПК РСФСР, для лиц, не владеющих языком судопроизводства, участие защитника является обязательным. В то же время взыскание расходов за обязательное участие адвоката для таких категорий обвиняемых, равно как и иных, предусмотренных ст.49 УК РФ, без их согласия, противоречит не только международным нормам, но принципу свободного выбора средств защиты.

По отзывам адвокатов, затрудняет работу необходимость для каждой встречи с подзащитным, находящимся в следственном изоляторе, подписывать требование у следователя. Такая зависимость от следователя (формально, впрочем, он не может не подписать требование) не соответствует принципу свободного доступа к подзащитному. Не обеспечиваются в СИЗО условия проведения встреч с осужденными. В 1998 г. Нижегородская областная коллегия адвокатов выделила собственные средства на устройство кабин для встреч защитников с подследственными.

В. ОТКАЗ В ПРОВЕДЕНИИ СПРАВЕДЛИВОГО ПУБЛИЧНОГО СУДЕБНОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА

Основные гарантии права на справедливый судебный процесс определены ст.14 Пакта ООН "О гражданских и политических правах". По оценкам нижегородских правозащитных организаций, более чем в 40% обращений, связанных с обжалованием уголовного приговора, содержатся сведения о нарушении основных составляющих права на справедливый судебный процесс. Наиболее распространены нарушения принципа равенства сторон, права не свидетельствовать против самого себя и права на суд без неоправданной задержки. В ходе многих процессов игнорируется право обвиняемого предъявлять доказательства в свою пользу, в т.ч. вызывать и допрашивать свидетелей. К примеру А.В. Карпова сообщает в свой жалобе: "...прямых свидетелей... не вызвали в суд, хотя я настаивал" (судебный процесс проходил 13 апреля 1998 г. в Автозаводском суде).

Чрезвычайно широкое распространение получило упрощение судебного процесса до "собеседования" с судьей, игнорирующее основные гарантии справедливого суда, в т.ч. право на публичное разбирательство.[35]

Имеют место случаи, когда гражданам несвоевременно сообщалась причина задержания, предъявлялось обвинение. В правоприменительной практике подозреваемые в совершении преступления, пока у следствия нет формальных оснований для их ареста, задерживаются для дачи показаний. В этом случае подозреваемые лишаются процессуальных гарантий, которыми пользуются обвиняемые. Не обеспечивается в должной мере адвокатская защита, в т.ч. право на бесплатного адвоката.

Проблема обеспечения процессуальных гарантий тесно связана с уровнем правосознания граждан. В последние годы наблюдается растет правовая грамотность населения. Однако она продолжает оставаться недостаточной, т.к. в уголовном процессе требования к знанию языка судопроизводства и основных норм остаются высокими. Первоочередным должно стать обеспечение информирования задержанных об их правах. Улучшить ситуацию могут информационные стенды (плакаты), размещаемые в местах, доступных для обозрения задержанных и их родственников,- в РОВД, ИВС, СИЗО области.

Замалчивание или неправильное информирование задержанного, касающееся его правовых гарантий, расценивается в национальном законодательстве как грубое нарушение прав. Однако за два года действия нового уголовного кодекса не известны факты привлечения должностных лиц к ответственности по соответствующей ст. УК РФ (ст.140).

Во всех известных случаях судебных ошибок (отмены приговора и признания невиновным) потерпевшие испытывают затруднения в получении компенсации за причиненный материальный и моральный ущерб. Имущество, изъятое органами правопорядка, не возвращается либо возвращается в поврежденном состоянии. Так получила угрозы в свой адрес Л.В. Шамберова, обратившаяся в УВД по поводу возврата арестованной легковой автомашины в непригодном состоянии. По опыту правозащитной практики известно, что во многих случаях арестованное имущество в ходе следствия используется сотрудниками УВД, а собственники этого имущества при его невозвращении или возвращении в непригодном состоянии предпочитают "не связываться" с правоохранительными органами.

Значительную сложность вызывает получение компенсации за имущественные потери и понесенные расходы в результате ошибки правосудия. Заявитель затруднен в представлении доказательств понесенных расходов, а суд неохотно разбирает заявления такого рода. Из-за отсутствия практики и законодательного регулирования еще более затруднено получение компенсации за незаконное лишение свободы. Не финансируются расходы по выплате компенсаций, т.к. они не были предусмотрены в бюджете 1998 г.

Необоснованный отказ в судебной защите

После отмены итогов выборов главы администрации г. Нижнего Новгорода с 3 апреля 1998 г. в районные и областной суды было подано более 20 жалоб и заявлений нижегородцев о нарушении избирательных прав.[36] Судья Нижегородского районного суда Е.В. Макарова отказала в принятии таких жалоб гражданам Кляну, Донченко, Сперанскому. Однако и после признания ее действий незаконными коллегией областного суда, эти жалобы так и не рассмотрены по сей день.

Нижегородское общество прав человека также получило от судебных органов отказ принять и рассмотреть аналогичную жалобу, что является грубым нарушением прав граждан на доступ к правосудию. По оценке представителей юридического сообщества "поведение судебной власти в момент отстаивания принципов демократии перечеркнуло все надежды на судебную защиту прав человека.[37]

17 апреля 1998 г. Нижегородское Общество прав человека провело десятидневный круглосуточный пикет в защиту прав избирателей. 15 мая 1998 г. в Нижегородском районном суде завершилось слушание дела по жалобе избранного мэром А. Климентьева и граждан Багаева и Костюнина. Последние подали жалобы с противоположными Климентьеву требованиями. Данные жалобы не содержали конкретных сведений о нарушении права Багаева и Костюнина как избирателей. Не выяснил это и суд. Однако, в отличие от других не принятых жалоб о нарушении избирательных прав граждан, эти жалобы были приняты, рассмотрены и удовлетворены судом. Один из жалобщиков работал в дирекции Единого Заказчика при администрации Нижегородского района (филиале органа местного самоуправления Администрации Нижнего Новгорода.). Суд, под председательством судьи Е.В. Макаровой, вынес решение об отказе в удовлетворении заявления Андрея Климентьева. Одновременно суд признал итоги выборов (результаты голосования) недействительными. В ходе судебного разбирательства судья занимала пристрастную, зависимую от властных интересов позицию, грубо игнорируя нормы судопроизводства, в связи с чем решение было предопределено.[38] "Нижегородский опыт уступок правосудия политической целесообразности" свидетельствует "об опасности независимости российского суда".[39] Жалобы же других упомянутых граждан не рассмотрены и по сей день.

С декабря 1996 г. продолжаются мытарства офицера С.Ф. Школьного по судебным инстанциям в связи с обжалованием им незаконности приказа об увольнении со службы.

Уже около трех месяцев военная коллегия Верховного суда не отвечает на жалобу Школьного на действия командира дисбата МВО полковника Никешина В.Н. Никешин отказался оформить личное дело офицера, рассчитать с воинской частью, выдать предписание для постановки на воинский учет по избранному месту жительства. Устно начальник приемной военной Коллегии ВС РФ заявляет, что велено переписку со Школьным прекратить. И только обращение офицера к председателю Комитета ветеранов Вооруженных сил Государственной Думы РФ генералу Армии В.Н. Варенникову сдвинуло дело с мертвой точки. Дело в порядке надзора в четвертый раз истребовано Главной военной прокуратурой.

Владимирский военный суд отказал в принятии жалобы Школьного на необоснованность приказа об увольнении.[40] И только после принесения протеста председателем военного суда МВО генерал-лейтенантом юстиции А.С. Безнасюк определения суда отменены и дело направлено на новое рассмотрение в военный суд в/ч 36822 г.Москвы.

Необоснованно приостановила рассмотрение жалобы Н.М. Сперанской на незаконные действия МЖРЭП ╧5 Нижегородского района та же судья Е. Макарова. Ее определение отменено.

В течение многих месяцев не рассматривает судья Т.Ф. Паршина жалобы Е.С. Сперанской на действия Нижегородского РУВД, отказавшего в регистрации по месту жительства. Кроме того Паршина не рассматривает еще семь жалоб инвалидов I и II групп, инвалида войны, жертв политических репрессий, ветеранов труда на действия должностных лиц. Эти жалобы объединены с несколькими исками в одно делопроизводство как бы для более полного и быстрого рассмотрения.

В Нижегородском районном суде вошло в практику не рассматривать без необходимых оснований (имеется в виду правильное оформление или соображения целесообразности) жалоб граждан на неправомерные действия должностных лиц и органов местной власти.

По российскому законодательству жалобы на действия государственных органов и должностных лиц должны рассматриваться в течение десяти дней. Однако судами данная процессуальная норма зачастую не соблюдается и даже возможно умышленно нарушается.

Так, например, жалоба И.С. Лаврентьевой на бездействие Министерства финансов РФ (непредоставление ответа), поданная в Нижегородский районный суд 18 апреля 1997 г., рассматривалась один год и девять месяцев. Жалоба на неправомерные действия Управления федерального казначейства (отказ заверить ксерокопии документов, касающихся ее прав) рассматривается уже 11 месяцев. Волокита по исковым заявлениям о восстановлении ее на работе и снятии дисциплинарных взысканий тянется три года. Причина такого грубого нарушения судом закона и прав И.С. Лаврентьевой, по ее мнению, может быть в том, что Министерством финансов области руководит жена и.о. Губернатора Нижегородской области Ю.И. Лебедева (из жалобы И.С. Лаврентьевой от 25 января 1999 г.).

Неисполнение решения суда

Неисполнение решений суда является проблемой, характерной для всего российского судопроизводства.

Объективной причиной неисполнения решений во многих случаях является отсутствие средств по искам. Однако отсутствие средств может быть следствием допущенных нарушений. В качестве наиболее типичного примера можно назвать неисполнение решений судов по возврату вкладов обманутым вкладчикам МИАБ "Нижегородский кредит" и других разорившихся банков и рухнувших финансовых пирамид. Вмешательство администраций Нижегородской области и г.Н.Новгорода в договорные правоотношения банков и вкладчиков создало неправовую ситуацию разрешения спора. Вмешательство администраций помимо судебных решений и бездействие судебных исполнителей по искам о возврате и компенсации вкладов привело к нарушению обеспечения исков пострадавших и порядка расходов по сторонним обязательствам.

Неисполнение судебных решений связано и с бездействием судебных исполнителей (приставов), в т.ч. с неприменением к виновным санкций. По этой причине с 1993 г. не исполняется решение Арзамасского суда по делу Ю.П. Парусова (суд обязал ЖЭУ-3 произвести ремонт дома заявителя).

Неисполнение в срок решений суда приводит к тяжелым последствиям в делах, в частности, связанных с жильем. Например, по делу Л. Бруй (Автозаводский райсуд) неналожение ареста позволило ответчику распорядиться недвижимым имуществом по своему усмотрению до окончательного разрешения дела в суде. В результате Бруй осталась без квартиры.

Нарушение принципа равенства сторон в судебном процессе

Нарушение принципа равенства сторон - один из наиболее распространенных видов ограничений права на справедливый судебный процесс.

Типичные нарушения, допускаемые судьями:

• игнорирование процедуры перекрестных вопросов и предоставления слова сторонам;
• отказ в вызове свидетелей по ходатайству стороны;
• отказ затребовать по ходатайству стороны документы по делу, имеющие существенное значение;
• неинформирование сторон о процессе;
• использование должностными лицами органов правопорядка служебного положения и полномочий в гражданских спорах;
• грубое обращение и предвзятое отношение судьи к одной из сторон.

Наибольшую опасность представляет нарушение равенства сторон в уголовном процессе, т.к. это определяет виновность обвиняемого и его наказание. Распространенными можно признать случаи, когда суд отказывал в вызове и опросе свидетелей, показания которых имели существенное значение по делу, а также принятие судом доказательств, полученных под следствием, как приоритетных. Например, по жалобам В.В. Мантурова, А.А. Тараканова[41] суд в уголовном процессе отказался вызвать свидетелей защиты.

В судебной практике Нижегородской области проявляются элементы карательного или репрессивного правосудия. К примеру, в случае расхождений показаний свидетеля или обвиняемого, заявленных на следствии и в ходе процесса, суд, как правило, принимает во внимание показания, взятые на следствии. В некоторых случаях судья сам инициирует поиск и представление доказательств обвинения.

Судьи, видимо выполняя указание властей, вынуждены прибегать к нарушению прав граждан: не извещают о времени судебных заседаний, проводят судебные заседания без истца (не выяснив причину отсутствия), оставляют иск без рассмотрения.

Так Нижегородский райсуд нарушил следующие права И.С. Лаврентьевой (из жалобы И.С. Лавретьевой от 25 января 1999 г.):

• ее иски шесть раз были оставлены без рассмотрения;
• судья Т.П. Баженова лишила истца права на судебную защиту, провела судебное заседание 12 марта 1998 г. в отсутствие истца и рассмотрела жалобу (подтверждено кассационной инстанцией);
• судья Коуркина вынесла 19 ноября 1998 г. заведомо неправосудное решение, а именно, переписала дословно мотивированную часть решения, отмененного Областным судом как незаконного, нарушающего права истца;
• Председатель Нижегородского районного суда не отвечает на заявления, запрещает снимать копии с документов дела, не возбуждает гражданские дела по поданным искам (30 апреля 1998 г., 9 июня 1998 г.).

Г. ОТКАЗ В ВОЗМОЖНОСТИ ПОЛУЧЕНИЯ ГАРАНТИРОВАННОЙ ВНЕСУДЕБНОЙ ЗАЩИТЫ НАРУШЕННЫХ ПРАВ

Т.Ю. Сперанской отказано в возбуждении уголовных дел по ее заявлению в прокуратуру Нижнего Новгорода о фактах нарушения избирательных прав граждан и вмешательства в деятельность избирательной комиссии во время избирательной кампании мэра Нижнего Новгорода в апреле 1998 г.

Отказы в приеме заявлений от потерпевших остаются обыденной практикой органов внутренних дел.

По жалобам осужденных, значительно затруднено и не дает эффекта обжалование условий содержания и незаконных действий администрации. Прокурорская проверка проводится чрезмерно формально, редко рассматриваются причины дисциплинарного наказания осужденных. Имеет место практика ограничения в приеме по жалобам. "Приезжает прокурорская проверка, объявляют: "кто желает на прием - пожалуйста", а члены Секции дисциплины и порядка (СДиП) перекрывают все локальные участки и не пройдешь".[42]

Д. ПРОИЗВОЛЬНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО В ЧАСТНУЮ ЖИЗНЬ, СЕМЬЮ, ЖИЛИЩЕ ИЛИ КОРРЕСПОНДЕНЦИЮ

В 1998 г. в газете "Красная звезда" и "Дзержинец" были опубликованы статьи об офицере С.Ф. Школьном, содержащие информацию о его частной, семейной жизни, изложены сведения, не соответствующие действительности и порочащие его честь и достоинство. Уже около года рассмотрение иска Школьного о защите чести и достоинства откладывается по разным причинам.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Данные интерактивного опроса телекомпании "Волга", г.Нижний Новгород, опрошено 1370 человек.
2. Газета "Дело", 28.12.1998.
3. Архив комиссии по правам человека, 1998 г.
4. Письмо Генеральной прокуратуры РФ от 12 ноября 1996 г. за ╧12/1-165-96.
5. В соответствии со ст.21 Конституции России, ст.5 Всеобщей декларацией прав человека, ст.7 Международного Пакта о гражданских и политических правах, ООН: "Никто не может подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим человеческое достоинство видам обращения и наказания".
6. Ответ и.о. прокурора Нижегородской области В.М. Муравьева от 1 июля 1998 г. за ╧15/772-97 в адрес комиссии по правам человека.
7. Доклад ИАЦ НОПЧ "Применение пыток на территории Нижегородской области", 1997 г.
8. Из письма осужденного Алексеева Александра Александровича от 9 июля 1998 г. Архив НОПЧ.
9. Разъяснение комиссии по правам человека прокурорам Нижегородской области, 14 мая 1998 г., ╧154-2/2.
10. Письмо прокуратуры г.Н.Новгорода от 31 декабря 1998 г.
11. Из письма матери Морозовой Ольги Ивановны, 5 августа 1998 г.
12. Из письма Морозова Сергея Геннадьевича, 28 сентября 1998 г.
13. Заявление от 29 мая 1998 г. Архив НОПЧ.
14. Дело М.Г. Голых, жалоба от 15 апреля 1998 г., документы о причиненном физическом ущербе. Архив комиссии по правам человека.
15. Ответ зам. прокурора г.Н.Новгорода П.К. Селина от 21 октября 1997 г.
16. Приказ МВД СССР ╧172-88 г., в соответствии с которым срок хранения санитарных журналов в ИВС ограничен двумя годами.
17. Из письма арестованного Глинкина Тимура Викторовича, 3 августа 1998 г.
18. Архив ИАЦ НОПЧ: Дело ╧111 (Сорокиных).
19. Из письма обвиняемого несовершеннолетнего Мартынова Сергея Владимировича, 27 сентября 1998 г.
20. Из письма подследственного Макарова Владимира Николаевича, обвиняемого по ч.2 ст.158, 11 февраля 1998 г.
21. Из письма осужденного Мелешина Александра Васильевича, 11 августа 1998 г.
22. Из письма осужденного Ковалева Валерия Ивановича, 29 апреля 1998 г. В письме говорится о сотрудниках Усиловского отделения милиции Нижегородского района г.Н.Новгорода.
23. Заключение комиссии по правам человека "О жестоком обращении при обеспечении правопорядка", 18 февраля 1998 г., ╧7.
24. Доклад ИАЦ НОПЧ "Применение пыток на территории Нижегородской области, 1997 г.
25. Экономический и социальный совет ООН. E GENERAL, E/CN.4/1995/34/Add.1, 16 November 1994, Комиссия по правам человека. Пятьдесят первая сессия. Вопрос о правах человека всех лиц, подвергаемых задержанию или тюремному заключению в какой бы то ни было форме, в частности пытке, и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания, Доклад Специального докладчика г-на Найджела С. Родли, представленный в соответствии с резолюцией 1994/37 Комиссии по правам человека.
26. Из письма заключенных, больных СПИДом, содержащихся в СИЗО Нижегородской области, 37 подписей, 28 сентября 1998 г.
27. А.В. Ермолаев, УЗ-62/5, 2 октября 1998 г.
28. Жалоба осужденного С.В. Шерихова, УЗ-62/8.
29. Заключение комиссии по правам человека от 15 июля 1998 г., ╧9.
30. Архив комиссии по правам человека, д. ╧╧106, 107, 161.
31. Ответ Председателя Нижегородского облсуда В.Н. Воробьева, от 21 августа 1998 г. за ╧1-15/292.
32. Ст.47 УПК определяет срок 24 часа на уведомление о защитнике и еще 24 часа на принятие решение о выделении юридической консультацией защитника. Статьей также предусматривается взыскивание средств с осужденного за участие в деле предоставленного бесплатно защитника.
33. Архив общественной приемной НОПЧ, 1998 г.
34. Имели место случаи, когда суд возлагал обязанность компенсации расходов на защиту на сторону, признанную виновной.
35. Большинство дел по искам о невыплате заработной платы оформляются после "беседы" с заявителем.
36. Материалы совместной пресс-конференции Московской Хельсинской группы, НОПЧ 28 апреля 1998.
37. Определение судьи Г.И. Дородного в отказе принятия заявления от 15 мая 1998 г., определения судьи Е.В. Макаровой в принятии жалобы от 22 июня 1998 г.
38. Сперансский С.Б. О фактах, свидетельствующих о фабрикации судебного дела и вынесения судом заведомо неправосудного решения.
39. Заявление правозащитного объединения "Общее действие" от 10 апреля 1998 г.
40. Сведения предоставлены Нижегородским областным Комитетом солдатских матерей.
41. Архив комиссии по правам человека, дела ╧133, 138.
42. Заявление ос. В.П. Столярова, отбывающего наказание в УЗ-62/1 от 10 сентября 1998 г.