Странным был этот союз. Странным, но чертовски красивым. Дом из бурого кирпича, засыхающий дуб и человек. Каждое утро - холодное и неприветливое, поскольку осень уже вступила в свои права, - ветер распахивал непрочные оконные рамы, и звон разбитого стекла будил человека. Так было, пока в доме оставались оконные стекла. Это потом уже, раздирая душу, скрипели пустые глазницы, оплакивающие свое одиночество и пустоту, а пока... Пока что звенели стекла, человек открывал глаза, щурился на потемневший портрет с неразборчивым пейзажем и, подойдя к окну своей спальни, протягивал руку, чтобы коснуться черной мокрой древесины. Дуб не отвечал ему рукопожатием - дуб был мертв. Один-единственный лист бережно хранило его тело. Сморщенный и разъеденный влагой, этот лист ехидно покачивался напротив окон второго этажа - человек знал, что листу суждено сгнить вместе с ним в одной могиле.

В то время как другие жители города завтракали и собирались на работу, наш человек скидывал стоптанные тапки и взбирался на подоконник, скользя и ушибаясь - за ночь дождь успевал налить немалую лужу. Человек выходил на ржавый карниз и смотрел в небо, будто бы ждал чего-то, да верно, так оно и было - ждал. Но чего?

Он не мог умереть, не мог покинуть этот мир и тело, предающее его с каждым днем, пока не увидит ангела. Когда-то у него была работа и любимая девушка, мешок друзей и подержаное авто, потом не было ничего, кроме любви к Богу, и в ответ на молитвы этот Бог дал ему дом и дерево, дерево и дом, чтобы было не так скучно дожидаться ангела.

Перед сном человек просил - я понимаю, ангелы ужасно заняты, ведь так много людей на земле, но я жду уже сотню лет, а его нет и нет, нет и нет... Может быть все-таки найдется один, ну хоть один самый маленький ангел, который придет ко мне завтра?

И вновь осенний ветер ухал в трубах, а на асфальт с жалобным стоном падал очередной кусок стекла.

Иногда, когда становилось слишком холодно и сыро, чтобы стоять на карнизе, человек возвращался в свое неуютное гнездо и доставал из туалетного бачка заветный сверток. Скрутив сигаретку, человек начинал видеть невероятные вещи - то любимая возвращалась к нему с небес (подходила, клала руку на плечо и грустно-грустно смеялась), то он стоял перед мольбертом с толстой кистью в руке (на холсте расплывались красочные пятна и играла музыка - знакомая мелодия, но он не мог вспомнить, где слышал ее раньше), то он словно поднимался по длинной-длинной лестнице, и одышка его не мучала, и нога была на месте, и совсем не хотелось курить.

Но ни разу, ни единого разочка он не увидел ангела.

Дом, в котором жил человек, был стар, и проржавевшие трубы день и ночь жаловались на свой долгий прожитый век, стенали, плакали, как обиженное дитя, и кровоточили сукровицей бурой воды. Ручеек стекал по стене, выкрашеной синей краской, и замирал на дне грязной ванной. Сворачивался клубочком и постепенно рос, рос, пока на дне не образовалось небольшое смердящее болотце. Там обитал Швах.

В ожидании ангела человек перестал есть, не выходил из дома и только стоял, стоял на карнизе, глядя в осеннее небо - вечно осеннее, потому что в этом городе уже давно не было других времен года. В конце концов он забыл свое имя и разучился говорить, только думал - интересно, смогу ли я объяснить ангелу, что мне нужно уходить? Ведь было бы обидно дождаться и остаться здесь...

Кухня в доме была самым заброшеным местом, и это вполне устраивало Мору, живущую в холодильнике.

Иногда человека замечали люди с улицы - они редко поднимали глаза наверх, постоянно с интересом разглядывая неизменный асфальт и собственные ботинки. Но когда кто-то все же видел худощавую фигуру человека, украшавшую собой щербатый фасад дома, то спешил скорей опустить глаза долу, обратно в землю - ах, как их резало небо! и несуразная фигура - тоже резала.

Все дело в том, что человек был голым. Ему не было дела до чужого мнения, а собственное тело давно не вызывало ни досады, ни гордости, ни проблем - оно молчало, как молчали осколки разбитого сердца, заботливо сложенные в кучку в самом пыльном углу комнаты.

А когда-то он был щеголем, менял костюмы изо дня в день - они и теперь хранились в шкафу, эти прекрасные изящные костюмы, но увы! Моль, время и грязь сделали свое дело. Так появился Смерт.

Но ангел все не приходил и не приходил. И тогда человек устал ждать. Он сел на прогнившую перину и проплакал всю ночь и весь день. На следующую ночь он вытащил из ящика тупые ножницы и древние газеты и сделал из них нелепые растопыренные крылья. А потом оттолкнул табурет и повесился.

Тогда особенно сильный порыв ветра оторвал листок от ветки-матери и швырнул в посиневшее лицо человека.

Дом из бурого кирпича подлежал сносу - утром подъехали машины, огромная гиря ударила в мягкий бок и дом, громко произнеся последнее "аххх..." превратился в руины, погребя под собой то, что когда-то было человеком, и сухой лист дуба, и Шваха, и Мору, и Смерта.

Не осталось никого.

Все умерли.

Все.