Маргарет Мид . Культура и преемственность
Полезно сравнить разные виды культурной абсорбции. Там, где она принимает форму рабства, большие группы взрослых, как правило, насильственно уводятся из их родных мест. Им отказывают в праве придерживаться большинства их собствен-ных обычаев, а их поведение регулируется теми, кто их порабо-тил. В примитивных африканских обществах рабство практикова-лось в больших масштабах. Порабощение применялось в качестве меры наказания; но и рабы, являвшиеся выходцами из других групп, в культурном и физическом отношении были подобны сво-им поработителям. Во многих случаях они располагали неотчуж-даемыми правами. И после относительно небольшого промежут-ка времени семьи и потомки порабощенных включались в сво-бодное общество. Клеймо рабства оставалось позорным клеймом на таких семьях, и можно было прибегнуть к различным уловкам, чтобы как-то скрыть прошлое, но не было никаких существенных различий в культуре или внешнем виде, различий, как-то ограничивающих право потомков рабов принадлежать к культуре, в которой они были рождены.
Иммиграция в США и в Израиль - типичный случай такого включения в культуру, когда от молодежи требуется, чтобы их поведение резко отличалось от поведения, характерного для культуры их предков. В Израиле иммигранты из Восточной Европы не обращают внимания на стариков-представителей старшего поколения, сопровождавших своих детей в иммиграцию. Они проявляют в отношении к ним меньше уважения как к людям, по имеющим больше власти, своего рода пренебрежение, подчеркивающее, что старшие не являются более хранителями мудрости или моделью поведения для молодежи.
В постфигуративной культуре 'молодежь может отворачиваться от слабостей стариков, она может и жаждать овладеть мудростью и могуществом, олицетворяемым ими, но в обоих случаях она сама со временем станет тем, чем сейчас являются старики. oНо для потомков иммигрантов безотносительно к'тому, была ли эта иммиграция добровольной или. же вынужденной, отвернулось ли старшее поколение от нищеты и бесправия своего прошлого или же тосковало по прежней жизни, поколение дедов представляет собой прошлое, оставшееся где-то там... Глядя на это поколение, дети видят в них людей, по чьим стопам они никогда не последуют, и вместе с тем тех людей, какими бы стали они сами в другой обстановке, где влияние стариков сказалось бы и на них через родителей.
В медленно развивающихся обществах небольшие констатируемые изменения поведения, отличающие старшее поколение от младшего, могут трактоваться как изменение моды, т. е. как невначительные нововведения, привносимые молодеэдъю в одежду, манеры, виды отдыха, нововведения, относительно которых у старших нет основании для волнения. На Новой Гвинее, где народы постоянно заимствуют новые стили одежды друг у друга пли даже торгуют ими, все женщины одного племени, молодые и старые, могут перенять новый модный стиль травяной юбки, сделав ее длинной спереди и короткой сзади (вместо короткой спереди и длинной сзади). Старуху, продолжающую носить старые, вышедшие из моды юбки, заклеймили бы как старомодную. Небольшие вариации в пределах господствующего стиля культуры не изменяют характера постфигуративной культуры. В любом случае девушки знают, что им придется действовать так же, как действовали их бабки. Когда они сами станут бабушками, они также либо примут новые моды, либо предоставят молодежи следить за сменяющимися модами. За идеей моды стоит идея непрерывности культуры. Подчеркивая модность чего-либо, хотят сказать, что ничто важное не меняется.
В новогвинейских культурах не проводят различия между изменениями, глубоко затрагивающими сердцевину культуры, и изменениями поверхностными, которые могут происходить многократно, не касаясь этой сердцевины. Во всей этой зоне мы сталкиваемся с принципиальной однородностью тех характеристик культуры, которые могут заимствоваться и отбрасываться. Многие из них кочевали от племени к племени неоднократно. Анализ новогвинейских культур показывает, как непрерывные малые изменения на поверхности могут фактически создавать устойчивую преемственность и стабильность более глубинных уровней культуры.
В отличие от этого ситуация, в которой имеет место кофигурация, характеризуется том, что опыт молодого поколения радикально отличен от опыта их родителей, дедов и других старших представителей той общины, к которой они непосредственно принадлежат. Будут ли эти молодые первым поколением, родившимся в эмиграции, первыми по праву рождения представителями нового религиозного культа или же первым поколением, воспитанным группой победивших революционеров, их родители не могут служить им живым примером поведения, подобающего их возрасту. Молодежь сама должна вырабатывать у себя новые стили поведения и служить образцом для своих сверстников. Нововведения, осуществленные детьми пионеров - теми, кто первыми вступил на новые земли или вошел в общество нового типа,- имеют характер адаптации и могут быть истолкованы представителями старших поколений, понимающими свою собственную неискушенность в жизни новой страны, свою неопытность в вопросах новой религии или делах послереволюционного мира, как продолжение их собственной целенаправленной деятельности. Ведь именно они мигрировали; они рубили деревья в лесах или осваивали пустоши, создавали новые поселения, в которых дети, подрастая, получали новые возможности для своего разви-тия. Эти уже частично сориентировавшиеся в новой жизни взрос-лые, хотя они то здесь, то там все еще совершают ошибки, спра-ведливо гордятся лучшей приспособленностью своих детей.
В ситуациях такого рода конфликт между поколениями на-чинается не по вине взрослых. Он возникает тогда, когда новые методы воспитания детей оказываются недостаточными и не-пригодными для формирования того стиля жизни во взрослом возрасте, которого, по понятиям первого поколения иммигрантов, пионеров, должны были бы придерживаться их дети.
Пионеры и иммигранты, прибывшие в США, Канаду, Австра-лию или Израиль, не имели в своем прошлом опыте никаких пре-цедентов, основываясь на которых они могли бы не задумываясь строить систему воспитания своих детей. Какую свободу следу-ет предоставить детям? Как далеко от дома им можно разрешать отлучаться? Как управлять их поведением - так же, как их от-цы в свое время управляли ими, угрозой лишения наследства? Но и дети, выросшие в новых условиях, дети, создающие проч-ные связи друг с другом, борющиеся и с условиями новой сре-ды, и с устаревшими представлениями своих родителей, копиру-ют поведение друг друга все еще на очень подсознательном уров-не. В США, где в одной семье за другой один за другим сын раз-рывал со своим отцом и уезжал на Запад или в другую часть страны, сама распространенность этого конфликта придавала ему видимость естественных отношений между отцами и сы-новьями.
В обществах, где мы сталкиваемся с сильным конфликтом между поколениями, конфликтом, находящим свое выражение в стремлении отделиться или же в длительной борьбе за символы власти при переходе ее от одних к другим, вполне возможно, что сам этот конфликт является результатом какого-нибудь серь-езного изменения среды. Будучи один раз включенными в куль-туру и принятыми за неизбежность, конфликты такого рода ста-новятся составной частью постфигуративных культур. Прадед ушел из дому, так же поступил дед, и так же сделал, в свою оче-редь, отец. Или же, наоборот, дед ненавидел школу, куда его отец послал его; отец также ненавидел ее, но это не мешает ему послать своего сына в школу, хорошо зная, что и тот будет ео ненавидеть. Возникновение разрыва между поколениями, когда младшее, лишенное возможности обратиться к опытным старшим, вынуждено искать руководства друг у друга,- очень давнее яв-ление в истории и постоянно повторяется в любом обществе, где имеет место разрыв в преемственности опыта. Такие кофигура-тивные эпизоды могут затем усваиваться культурой - общество резко дифференцируется по возрастным группам, восстание про-тив авторитета старших на определенной стадии созревания ин-ституцййнализуется.
Ситуация, однако, приобретает совсем иной характер, когда родители сталкиваются у своих детей и внуков с таким стилем поведения, пример которому дают представители каких-то дру-гих групп: победители в завоеванном обществе, господствующая религиозная или политическая группа, коренные жители стра-ны, куда они прибыли как иммигранты, старожилы какого-ни-будь города, куда они мигрировали. В ситуациях такого рода ро-дители вынуждены, в силу ли принуждения извне или же соб-ственного желания, поощрять своих детей становиться частью нового порядка (разрешать детям отходить от них), осваивая новый язык, новые обычаи и новые манеры. Все это, с точки зрения родителей, может представляться как принятие детьми новой системы ценностей.
Новое культурное наследие передается этим детям взрослы-ми, которые не являются их родителями, дедами, жителями их собственных иммигрантских поселков, куда они недавно прибыли или где родились. Часто доступ ко всей полноте внутренней жизни той культуры, к которой они должны приспособиться, очень ограничен, а у их родителей его вообще нет. Но когда они поступают в школу, начинают работать или идут в армию, они вступают в контакт со своими сверстниками и получают возмож-ность сравнить себя с ними. Эти сверстники в состоянии дать им более практические модели поведения, чем те, которые могут предложить взрослые, офицеры, учителя и чиновники - люди с непонятным для них прошлым и будущим, столь же труднопред-ставимым для них, как и их собственное.
В подобных ситуациях вновь прибывшие обнаруживают, что их сверстники, принадлежащие к данной системе,- наилучшие наставники. Так же обстоит дело и в таких учреждениях, как тюрьмы или психиатрические клиники, где существует резкий разрыв между их обитателями или пациентами и всесильной ад-министрацией и их уполномоченными. В учреждениях такого рода обычно предполагается, что персонал - доктора и сестры, над-зиратели и другие охранники - очень сильно отличаются от па-циентов и заключенных. Вот почему новички моделируют свое поведение по поведению заключенных и пациентов, прибывших сюда ранее.
В кастовом обществе, как, например, в старой Индии, где со-циальная мобильность происходила в пределах касты, но не меж-ду кастами, представители различных каст жили в непосред-ственной близости друг от друга в рамках единой в своих основ-ных .чертах постфигуративной культуры. Невозможность выйти за границы касты - приобрести статус, прерогативы, нормы по-ведения представителя других каст - позволяет ребенку провести четкие границы в своем самосознании, чем он может и чем не может быть. В большинстве обществ тот же самый результат достигается при воспитании мальчиков и девочек. Представители каждого пола усваивают поведение другого в качестве отрица-тельной модели и отвергают ее. В этих условиях любой переход аа границы, отделяющие один пол от другого, когда, например, мужчина выбирает род занятий, считающийся женским (а пото-му изнеживающим), или же женщина пытается выбрать муж-скую профессию, приводит к резкому конфликту между поколе-ниями.
Однако конфликты между поколениями прежде всего прису-щи классовым обществам с высокой вертикальной мобильностью. Молодой человек, завоевывающий иное положение в обществе, отличное от его родителей, будь они крестьянами или представи-телями средних классов в аристократическом обществе, предста-вителями угнетенной расовой или этнической группы, должен открыто и осознанно разорвать с постфигуративными моделями, олицетворяемыми его родителями и дедами, и искать новые мо-дели для своего поведения. Он может это осуществить разными способами. В некоторых обществах, например где обычай ухо-дить на заработки в город и усваивать городские нравы распро-странен лишь среди небольшого количества жителей деревни или крестьян, мигранты рассматривают формы городского поведения в качестве параллельных, а не противоречащих деревенским фор-мам. Они не порывают со своим прошлым воспитанием. После многих лет жизни в городе мелкий чиновник возвращается на родину и доживает там свои дни, питаясь той же самой пищей и придерживаясь тех же обычаев, что и его отец.
Но в большинстве классовых обществ изменение рода занятий и социального положения, влекущее за собой видоизменение по-ведения, также связано и с изменениями в структуре личности. Как правило, первый разрыв со стилем поведения родителей воз-никает в результате полученного образования, в тех случаях, когда родители выбирают для своих детей образование нового ти-па, ставят перед ними задачу приобрести другую профессию. По-следствия, однако, здесь зависят от ситуации. Если число таких молодых людей велико, они становятся образцами поведения друг для друга и, отвергая в новых условиях поведенческие модели взрослых, рассматривают своих учителей и администраторов как противостоящую им силу, которую скорее нужно перехитрить,. чем следовать ее примеру. Но когда число новообращенных, уча-щихся, новичков, вовлеченных в изменения, мало, моделью для их поведения служит поведение большинства. Либо же одинокий подросток, возможно, привяжется к одному наставнику, который как-то сможет поддержать его и повести по пути к зрелости.
Эта страстная привязанность к взрослому ментору может при-дать большую глубину духовному миру подростка, но она же может породить и отчуждение молодого человека от своей собст-венной возрастной группы. В этом случае ему не только не удаст-ся воспроизвести с достаточной точностью поведение своих вновь обретенных сверстников, но он также перестанет себя вести, как свойственно представителю его класса или культурной группы-Он не вписывается в свое новое окружение, а возвращаясь в род-ную среду, не может восстановить там прежние взаимоотноше-ния. И наоборот, мальчики и девочки, с энтузиазмом включаю-щиеся в жизнь школы или колледжа, устанавливающие хорошие-отношения со своими собственными сверстниками, возвращаясь-домой па краткое время, в состоянии передать это чувство не-принужденности своим близким. Одинокий, ориентирующийся на взрослых подросток, возвращаясь домой, будет казаться чу-жим своим товарищам, но группа школьников, выработавшая свой стиль поведепия, может послужить моделью для своих млад-ших братьев (и сестер), которые будут считать естественным сле-довать их примеру.
Вторжение в любую взрослую группу чужаков с иным опы-том жизни неизбежно приводит к изменениям в армии, школе" системе монашеской жизни; часто при этом вся возрастная груп-па начинает ставить перед собой такие цели, которые резко от-личаются от целей их офицеров, учителей или наставников. Но-вые пришельцы могут принести с собой стиль поведения, не ук-ладывающийся в рамки нормального и одобряемого поведения коренных представителей данного общества. Они, вводя новые жаргонные выражения и новые точки зрения, могут видоизме-нять стиль поведения коренных представителей данного общества. и становиться для них образцом для подражания. Но во всех случаях кофигуративное поведение с его расплывчатыми пред-ставлениями и о прошлом и о будущем, поведение, направляемое какой-либо кликой или группой, по необходимости оказывается неглубоким и в известной мере оторванным от постфигуратив-ного опыта детства. Когда отрыв детей от дома, призванный на-рушить Связи между подростками и родителями, подростками и местными группами, становится нормальной практикой в их про-фессиональном обучении, освобождение подростка от власти тра-диций детства институционализируется. Мальчик из английской школы-пансионата не считает возможным очень много распро-страняться о своих школьных переживаниях, хотя он и знает, что школьный опыт его собственного отца точно такой же. Само тождество этого опыта может создавать барьер в общении отца в сына.
Исследователи подросткового возраста подчеркивают прису-щий ему конформизм. Но этот подростковый конформизм свой-ствен культурам двух типов: культурам, в которых кофигуратив-ное поведение стало социально институционализированным на протяжении жизни многих поколений, например в обществе с ин-ституционализированными возрастными градациями, или же - противоположный случай - культурам, где большинство подростков, не находя примера в поведении своих родителей, чей опыт им чужд, вынуждены ориентироваться на указания извне, которые могут дать им чувство принадлежности к новой группе.
В своей простейшей форме кофигуративное общество-это общество, в котором отсутствуют деды и бабки. Молодые взроем лые, мигрирующие из одной части страны в другую, могут -ос-тавлять своих родителей на старом месте или же, эмигрируя в новую страну, на родине. Точно так же старшее поколение не-редко отсутствует в современном мобильном обществе, таком, как США, где как молодые, так и старые часто переезжают с мес-та на место. Это явление свойственно и индустриальным высо-коурбанизированным обществам, в которых обеспеченные или очень бедные люди отделяют от себя престарелых, предоставляя им для жительства специальные дома или районы.
Переход к новому образу жизни, требующему приобретения новых умений и форм поведения, представляется более легким тогда, когда нет дедов, помнящих о прошлом, формирующих опыт растущего ребенка, закрепляющих непроизвольно все не-вербализованные ценности старой культуры. Отсутствие старше-го поколения, как правило, означает и отсутствие замкнутых узких этнических общин. И наоборот, если деды составляют часть группы, иммигрировавшей в чужое общество, тесные связи внут-ри деревенской общины могут обеспечить ее целостность.
Когда молодые взрослые предоставлены самим себе и создают новые связи, отвечающие новому стилю жизни, ослабляются и связи между двоюродными братьями и сестрами. Именно старшие поколения поддерживают контакты между младшими-В США живущие дяди и тетки, поддерживая отношения со cвоими племянниками и племянницами, сохраняют и отношения между двоюродными братьями и сестрами. Когда они умирают, эти отношения слабнут.
С физическим удалением поколения дедов и бабок из мира, в котором воспитывается ребенок, его жизненный опыт сокраща-ется на поколение, а его связи с прошлым ослабевают. Харак-терная черта постфигуративной культуры - вопроизведение в от-ношении человека к своему ребенку или к своим родителям опы-та прошлого - исчезает. Прошлое, когда-то представленное жи-выми людьми, становится туманным, его легче отбросить или же исказить в воспоминаниях. Нуклеарная семья, т. е. семья, состоящая только из родите-лей и детей, действительно представляет собой очень гибкую со-циальную группу в тех ситуациях, в которых .большая часть на-селения или каждое следующее поколение должны усваивать новые жизненные привычки. Легче приспособиться к стилю жиз-ни в новой стране или к новым условиям, если иммигранты и пионеры отделены от своих родителей и других старших род-ственников и .окружены людьми своего собственного возраста. И принимающее общество также может больше получить от иммигрантов, прибывающих из многих культур, если все они изу-чают новый язык и новую технологию и поддерживают Друг у друга обязательства, вытекающие из нового образа жизни.
В больших организациях, от которых требуется, чтобы они: менялись, и менялись быстро, уход на пенсию - социальное вы-ражение той же самой потребности в гибкости. Устранение стар-ших чиновников, престарелого персонала, всех тех, кто своей личностью, памятью, неменяющимся стилем отношения к моло-дежи укрепляет и поддерживает устаревшее, аналогично по свое-му характеру устранению дедов из семейного круга.
Когда этого поколения нет или когда оно потеряло власть-молодежь может сознательно игнорировать стандарты поведения старших или же быть безразличной к ним. Подросток играет свою ограниченную и четко определенную роль перед аудиторией бо-лее младших, и возникает полная кофигурация, при которой те,-кто служит примером, всего лишь на несколько лет старше тех,. кто у них учится.
Это происходит сегодня на Новой Гвинее, в деревнях манус па островах Адмиралтейства. В 1928 году молодые люди, ухо-дившие на заработки по договору как неквалифицированные ра-бочие, вновь полностью сливались со своей общиной. Они могли служить моделью поведения для молодых только в том смысле, что младшие мальчики тоже хотели уйти на заработки и затем вернуться. Теперь же, однако, мальчики и девочки, возвращаю-щиеся из школ домой, с их школьной формой, транзисторами, гитарами и учебниками, представляют в своем лице законченную картину иного образа жизни. Хотя сейчас на острове много сель-с,ких школ, именно подростки, возвращающиеся домой из школ-интернатов, служат образцами поведения для мальчиков и дево-чек младше их. Взрослые одобряют все это, но сами они мало. чем могут помочь детям в усвоении радикально новых форм по-ведения.
<...>
Нуклеарные семьи, исключающие поколение дедов и очень. сильно ослабляющие все остальные родственные связи, типичны для условий иммиграции, в которых большое число людей пере-мещается на далекие расстояния или вынуждено приспосабли-ваться к новому стилю жизни, очень несходному с прежним. Со-временем эта установка на организацию нуклеарной семьи усва-ивается новой культурой; даже в тех случаях, когда в семью вхо-дят представители старшего поколения, их влияние сводится к ми-нимуму. Никто больше не ждет от них, что они будут служить образцами поведения для своих внуков либо же что они будут осуществлять строгий контроль над браками и карьерами своих взрослых детей. Установка на то, что дети уйдут от своих роди-телей либо же окажутся вне их влияния, как в свое время сде-лали и сами родители, становится частью такой культуры.
Если все те, кто мигрировал в большой город или же уехал
-в отдаленную колонию, принадлежат к одной культуре, то власть уходит из рук старшего поколения, с мнением которого не счи-таются. Она сосредоточивается в более младшей возрастной груп-пе, и первое поколение детей, приспособившихся к новым усло-виям, вырабатывает стиль поведения, в котором может возро-.диться некоторый ослабленный вариант старой культуры. В ко-фигурадиях такого рода потеря старшего поколения не компенсируется. Когда мигрировавшие взрослые сами достигнут пожилого возраста, они, исключая конфессиональные группы, живу-щие в изоляции, или же аристократию, не восстанавливают утерянную трехгенерационную организацию семьи. Новой культуре часто не хватает глубины и разнообразия. Если она теряет эти качества, как это и происходит во многих этнических анклавах США и Аргентины, культура становится менее гибкой, менее открытой для адаптационных нововведений, чем старая постфигу-ративная культура. Доказательством тому могут служить хорошо известное сужение воображения в колониальных культурах, со-хранение архаических форм речи, восстановление родственных -связей внутри поколения, неприятие чужаков.
В старых и очень сложных обществах постфигуративные куль-туры или секты в состоянии пережить самые разные социологи-ческие изменения. Примером может служить культ игрушечной лошадки в Англии7, где участники церемоний носят маски, на-поминающие самые примитивные культуры, и выполняют риту-альные действия, передаваемые от одного поколения к другому в течение сотен лет. В Англии, как и в других местах, такие пе-режитки существуют бок о бок с обычаями середины двадцато-го века.
В истории снова и снова нужно было изыскивать способы ста-билизации культуры в новом окружении. В свое время для этого всегда можно было, разумеется, прибегнуть к помощи поколения дедов, но можно найти способы стабилизации культуры и не об-ращаясь к пожилым. Так, например, технология и культ эски-мосской культуры не требовали познаний или же эзотерической мудрости стариков. Стиль этой культуры, включавшей далекие переезды и длительные семейные визиты, настоятельно требовал "разработки очень быстрых и эффективных способов ориентации охотника на новых местах. В отличие от австралийских абори-генов, стиль обучения у которых связан со знанием территории, приобретаемым в течение всей жизни, с наделением этой терри-тории глубоким сверхъестественным смыслом, эскимосы разра-ботали методы быстрой передачи информации, которые позволи-ли им свободно и легко перемещаться по новым местам. В этой культуре не было необходимости в стариках как носителях зна-ний. Когда старики становились бременем, угрожавшим выжи-данию молодых, они сами предпочитали умереть. Сопоставима с этим положение старого шахтера в США и Великобритании - странах, в техническом отношении чрезвычайно отдаленных от эскимосской культуры: в них шахтер, переживший период свое-го -расцвета, перестает играть активную роль в замкнутых, стро-го регулируемых общинах, населенных исключительно горняками.
В Польше до первой мировой войны крестьяне-землевладель-цы обычно передавали землю своему женатому сыну в обмен на гарантии, что он будет заботиться о пожилой паре в течение всей оставшейся жизни. Но эти гарантии иногда оказывались необя-зательными для детей, и стариков выгоняли нищенствовать по дорогам.
Та легкость, с которой многие представители второго и треть-его поколений американцев снимали с себя всякую ответствен-ность за пожилых, связана с утратой санкций в этой области. Крах системы этих санкций, когда-то осуществлявшихся самими стариками, владевшими собственностью до смерти, может озна-чать, что прежнее положение стариков в обществе никогда уже не будет восстановлено. Аналогичным образом и там, где продол-жительность жизни стариков в результате улучшения медицин-ского обслуживания выходит за пределы ожидаемой нормы, их могут лишить обязанностей, которые следующее поколение с пол-ной готовностью возьмет на себя. Каждый такой сдвиг в куль-туре, отражающий ее адаптацию к новым условиям, несет с собой возможности изменения и устранения глубинных характеристик постфигуративных культур.
В условиях быстрого изменения культуры в новой стране или же в новой обстановке мужчины и женщины могут реагировать па него совершенно различно. Новые способы заработка могут радикально изменять положение мужчин, которые переходят, на-пример, от полной сопричастности жизни всех в деревенской общине или же от косной, строго контролируемой жизни арен-датора к анонимной жизни городского неквалифицированного ра-бочего. Но условия жизни для женщин при этом могут меняться очень мало, так как они продолжают готовить пищу и воспиты-вать детей во многом так же, как делали их матери. В таких об-стоятельствах те части культуры, которые передаются женщина-ми в ходе формирования личности ребенка в первые его годы, могут остаться нетронутыми, в то время как другие ее части, свя-занные с резким изменением условий работы мужчины, меня-ются радикально и, в свою очередь, ведут к изменениям харак-тера у детей.
Культуры можно отличать друг от друга не только по отно-сительной значимости ролей, играемых старшим поколением и другими сородичами, но и по тому, насколько неизменна фор-ма того, что передается от старшего поколения к внукам. На-пример, там, где произошло изменение в стиле жизни, где, на-пример, женщины, выходящие замуж, вместо того чтобы оставаться рядом со своими матерями, уезжают жить к мужьям, об этой перемене будет свидетельствовать и разрыв с традиционны-ми стилями рукоделия. С другой же стороны, чрезвычайный кон-серватизм стилей пения, обнаруженный Аланом Ломаксом" в его сравнительном исследовании песенных стилей мира, может быть частично приписан неизменности тех колыбельных песен, кото-рые поколения матерей напевали своим детям вопреки всем гран-диозным изменениям в образе жизни народа.
Консерватизм в воспитании детей - характерная черта тех культур, в которых маленькие дети присматривают ва младен-цами, а младший ребенок по своему возрасту очень близок к не-посредственному прошлому своей маленькой няньки. Эта малень-кая нянька очень мало требует от него и очень мало может ему дать; она предпочитает таскать его за собой, чем научить его-заботиться о себе. В очень сложных культурах няньки из кресть-ян, придерживающие детей у своей юбки, сводящие стимуляцию ребенка к минимуму, также оказывают характерно консерватив-ное влияние на своих воспитанников. ;
Когда в общество, использовавшее детей в качестве нянек, вводятся школы, культурные традиции могут быть нарушены во многих отношениях. Старших детей отрывают от непрерывного усвоения традиционных умений, их отделяют от семей и ста-вят под руководство учителей, стиль и содержание обучения у которых могут быть чем-то совершенно новым для данного об-щества. В то же самое время матери должны взять на себя забо-ту о младших детях. Это, естественно, происходит и тогда, когда крестьянство не поставляет больше нянек для ухода за детьми обеспеченных людей. В обоих случаях в жизненной ситуации возникает новый элемент. Матери и отцы, имеющие другие серь-езные обязанности, значительно более требовательны к детям, менее терпимы, с меньшей охотой мирятся с их зависимым, ин-фантильным положением. К тому же пример, являемый ими сво-им детям, значительно более сложен, требует от них усвоения
большого числа навыков.
Наличие кастового компонента в воспитании детей порожда-ет очень сложные взаимоотношения между двумя группами. На американском Юго-Востоке, где дети, принадлежащие к высшим классам белых, воспитывались негритянками, белый ребенок при-обретал чувство близости к черным, а нянька училась относить-ся к своему подопечному не так, как она относится к собствен-ному ребенку. Своего рода интимность отношений, существовав-шая между этими двумя взаимодействующими группами, совер-шенно отсутствовала у других, кто, будучи белыми, не имели слуг, а если черными, то не трудились в качестве домашней при-слуги. Нынешний рост взаимоотчуждения и проявлений взаим-ной враждебности между белыми и черными представляет собой новый вид сегрегации, порожденный тем, что меньшее число семей держит слуг и меньшее число черных вступает в близкий контакт с белой общиной в качестве ли нянек, сиделок или же, наоборот, в качестве пациентов, забота о которых ранее осуще-ствлялась белыми сестрами, докторами или представителями дру-гих профессиональных групп.
В США консервативные и стабилизирующие последствия ста-рых межкастовых и межклассовых отношений исчезают очень быстро. Со времен второй мировой войны перемены в образова-нии, отказ выполнять наемные работы по дому, возникновение довых возможностей для приложения труда, включая его высо-коквалифицированные сферы, новые закономерности расселе-ния - все это привело к общему краху старой системы взаимо-отношений между теми, кто следует стандартам старой культуры, и теми, кто по причине цвета кожи, образования, социальной изоляции или личных склонностей отказывается им следовать.
Каждая культура при воспитании детей придает особое зна-чение только некоторым возрастным периодам созревания ребен-ка, в различных слоях одного и того же сложного общества эти периоды могут быть разными. На их выборе сказываются харак-тер отношений между поколениями, равно как и возрастные и классовые факторы внутри поколений, он изменяется в зависи-мости от преобладающих генерационных структур семей. В куль-турах, обращающих особое внимание на кормление ребенка в ран-нем детстве, важную роль соответственно играют матери и баб-ки. Где мальчик очень рано начинает учиться управлять своим телом и осваивать навыки, связанные с приобретением мужских умений, там отец и дед приобретают важное значение, как толь-ко мальчик начинает ходить и говорить. И в той мере, в какой мужская и женская личность в обществе противопоставлены, вос-питание, даваемое мальчикам и девочкам на этой эдиповой фазе их развития, оказывается различным.
Когда среди иммигрантов утвердится новый культурный стиль, когда примитивные или крестьянские народы подпадают под пря-мой контроль национальных государств или же когда народу навязываются новые образовательные или технические стандар-ты, то стадия развития ребенка, на которой требуется дать ему образование, соответствующее новому стилю, может отличаться от той, что была в прошлом. Максимальному давлению в этом плане может подвергнуться молодой человек тогда, когда он ос-тавляет дом и призывается в национальную армию, подросток, когда оставляет сельскую школу, чтобы поступить в региональ-ную, или же шестилетний ребенок, когда он поступает в сельскую школу, организованную на иностранный манер. Либо же на-чальное влияние нового стиля может прийти с новыми способа-ми ухода за ребенком, пропагандируемыми среди молодых взрос-лых работниками здравоохранения в деревнях, почти не затро-нутых никакими нововведениями.
Когда бы ни возникла кофигурация-будет ли она иметь место тогда, когда молодых мужчин муштруют, заставляя под-ражать своим согражданам; тогда, когда мальчиков в школе обу-чают новому образу жизни, или же тогда, когда детей школьного возраста загоняют в сельские школы, а затем обучают по моде-лям, разработанным далеко от их мест, в обществах иного ти-па,- возраст и состояние людей, приобщаемых к новой культу-ре, место и положение этой группы в старой постфигуративной культуре будут иметь большое значение. Если группа уже усвои-ла установку на изменения, осуществляемые с помощью образо-вания детей, она может пережить громадные перемены, остава-ясь неизменной в главном. Группа может даже сменить свои установки на противоположные, как в случае с европейскими ев-реями в США. В соответствии с европейским стилем отцы подыс-кивают дочерям многообещающих женихов; согласно стилю Аме-рики многообещающие молодые люди ищут дочерей богатых от-цов. Чем сильнее установка на изменение, тем менее разрушаю-щими по своим вероятным последствиям окажутся внедряемые в общество кофигурации.
По мере адаптации к американской культуре представители всех иммигрантских групп, не говорящих на английском, должны были отказаться от своего языка и своей особой культуры. Глав-ным механизмом адаптации было образование детей. Родители ие определяли характера нового образования; более того, в боль-шинстве случаев они никак не влияли и на систему образования в тех странах, откуда они прибыли. Они были вынуждены дове-рить своих детей школам и принять от своих детей толкование того, что такое правильное американское поведение. Дети же здесь руководствовались только предписаниями своих учителей и примером своих сверстников. Со временем опыт детей иммиг-рантов стал опытом всех американских детей, теперь уже - пред-ставителей новой культуры и людей нового века. Их авторитет, их способность служить моделью поведения в глазах родитель-ского поколения значительно выросли.
К подобным же результатам могут привести и жизненные ус-ловия в быстро развивающихся странах. В Индии, Пакистане или в новых государствах Африки дети также становятся экспертами до вопросам нового образа жизни и родители теряют свое пра-во на оценку и руководство их поведением. Но там, где измене-ния происходят в одной стране, там суммарный груз старой куль-туры, реинтегрирующая сила старых ориентиров, физическое су-ществование старшего поколения ослабляют притязания на власть, выдвигаемые детьми. В странах же мультиэтнической им-миграции, однако, сила кофигурации удваивается и родители, смещенные во времени и пространстве, находят вдвойне трудным сохранять любую власть над своими детьми или даже веру, что такой контроль и возможен и желателен.
Когда кофигурация среди сверстников институционализуется культурой, мы сталкиваемся с явлением молодежной культуры или культуры "тинэйджеров"; возрастная стратификация, под-держиваемая школьной системой, приобретает все возрастающее значение. В США последствия кофигурации, охватывающие всю культуру, стали ощущаться к началу двадцатого столетия. Ут-вердилась форма нуклеарной семьи, близкие отношения между старшим поколением и внуками потеряли силу нормы, а родите-ли, утратившие господствующее положение, решение задачи раз-работки стандартов поведения отдали на откуп детям. К 1920 гот-ду задача выработки стиля поведения начала переходить к сред-ствам массовой информации, решавшим ее во имя последовательно во сменявших друг друга подростковых групп, а родительская власть переходила в руки во все возрастающей мере враждебной и озлобленной общины. В культурном отношении кофигурация стала доминирующей, преобладающей формой передачи культуры. Очень немногие из пожилых претендовали на какое бы то ни было отношение к современной культуре. От родителей же ожидалось, сколь бы они при этом ни ворчали, что они поддадут-ся настойчивым требованиям своих детей, требованиям, которым их обучили не школа, не другие, более адаптировавшиеся к куль-туре дети, а средства массовой информации.
Общества, сознательно пользующиеся возможностями, зало-женными в кофигурации, общества, побуждающие подростков или взрослых образовывать группы, в которых их не воспитыва-ют и не обучают, часто оказываются очень гибкими, легко адап-тирующимися к новым условиям. В той мере, в какой формаль-ные группы, возникающие в ученичестве различных типов, при посвящении в члены каких-либо сообществ, на предварительных этапах подготовки для службы в армии или для работы в какой-нибудь профессии рассматриваются как одна из конденсирован-ных форм обучения детей друг у друга либо же, наоборот, как абсолютно постфигуративное явление, они оказываются весьма аффективным механизмом преподавания и обучения.
Индивидуум, выросший в нуклеарной семье с ее двухгенера-щионным закреплением установок в раннем возрасте, знает, что его отец и мать отличаются от своих родителей и что, когда его дети вырастут, они будут отличаться от него. В современных об-ществах этот прогноз дополняется другим: образование, получен-ное в детстве, в лучшем случае лишь частично подготовит ре-бенка для членства в группах, отличных от семьи. Все это, вместе взятое,- жизнь в изменяющейся нуклеарной семье и опыт индивидуума, связанный с его членством в новых группах,- за-ставляет его осознать, что он живет в непрерывно меняющемся мире. Чем сильнее ощущается разница между поколениями в семье, чем сильнее социальные перемены, являющиеся следствия-ми вовлечения человека в новые группы, тем более хрупкой становится социальная система, тем менее уверенно, вероятно, будет себя чувствовать индивидуум. Идея прогресса, придающая смысл и цель этим неустойчивым ситуациям, делает их в какой-то мере переносимыми. Иммигранты в Америке надеялись, что их дети получат лучшее образование, больше преуспеют в жизни, и эта надежда поддерживала их в борьбе с трудностями переход-ного периода.
Я рассмотрела кофигуративные элементы, возникающие в поколении пионеров, где взрослые должны вместе учиться справляться с новой жизненной ситуацией, и кофигуративные элемен-ты в культуре второго поколения, в которой дети вновь прибыв-ших, первые среди переселенцев родившиеся в новых условиях, должны выработать стиль поведения, не имеющий аналогов в по-ведении их родителей. Я показала, каким образом можно уста-новить некоторые закономерности для жизненных условий поко-ления пионеров, как дифференциация общества по возрастным классам, мятеж молодых, конфликт поколений и установка на обязательность отхода детей от родительских моделей поведения оказываются заложенными в самой культуре. Я высказала неко-торые предположения о формах восстановления постфигуратив-ных культур - в виде ли культур изолированных культовых групп, пытающихся заморозить новую модель поведения, уве-ковечить ее навсегда, или же на более высоком уровне интегра-ции, с помощью некой господствующей религии или националь-ного государства. Местные разновидности новой культуры или новой религии могут нести в себе сильные кофигуративные эле-менты; но в то же самое время в культурах такого рода домини-рует предположение или религиозное убеждение, что то, что есть, будет продолжать существовать таким, каково оно есть, без из-менений.
Я определила постфигуративную культуру как культуру, в ко-торой большая часть неизменного, традиционного не стала пред-метом аналитического сознания, как культуру, воплощенную в трех поколениях, находящихся в непрерывном контакте. В об-ществе, подобном нашему, с большой социальной мобильностью разрыв между поколениями по образованию и по стилям жизни неизбежен. Тем не менее молодые люди в своем движении вверх и вовне сталкиваются с определенными ценностями, разделяемы-ми большинством взрослых в двух старших поколениях. Харак-терно, что эти незыблемые убеждения, разделяемые всеми взрос-лыми, восприняты некритически, точно так же как в постфигу-ративных культурах. В изолированном обществе относительно легко установить жесткое единство мнений среди взрослых. Но в современном взаимосвязанном мире нужны железные или бам-буковые занавесы, для того чтобы сотворить некое подобие едино-душия. Для современных обществ значительно более характерно исчезновение ранних форм постфигурации. И в то же самое время делаются все новые и новые попытки возродить некритическое единодушие, абсолютную лояльность. Последователи нативистских, революционных или утопических культов пытаются создать закрытые сообщества, видя в них способ увековечить желатель-ный образ жизни.
Для современного мира характерно и то, что он принимает факт разрыва между поколениями, ждет, что каждое новое поко-ление будет жить в мире с иной технологией. Однако прогнозы этого рода не идут достаточно далеко, не доходят до признания того, что эти изменения в жизни поколений могут иметь каче-ственно новый характер. На протяжении жизни поколений две культурные группы, евреи и армяне, прививали своим детям ус-тановку на социальную мобильность, на усвоение новых языков без потери ими чувства культурного своеобразия. Очень сходным образом дети в нашей собственной и многих других культурах воспитываются в духе установки на изменения в пределах неизменного. Простое допущение того, что ценности моло-дого поколения или же некоторой группы в нем могут качествен-но отличаться от ценностей старших, рассматривается как угро-за любым моральным, патриотическим или религиозным ценно-стям родительскогв поколения, ценностям, утверждаемым с постфигуративным некритическим пылом или же с новоприобре-тенной постфигуративной преданностью.
Старшее поколение предполагает, что все еще существует общее согласие относительно природы доброго, истинного и пре-красного, что человеческая природа с ее прирожденными меха-низмами восприятия, чувствования, мышления и действия, по су-ществу, остается неизменной. Убеждения этого рода, конечно, никак не могли бы существовать, если бы были до конца осоз-наны открытия антропологии, которая обстоятельно доказала, что нововведения в технологии и в формах социальных учрежде-ний неизбежно ведут к изменениям в характере культуры. Поразительно, как легко сочетается вера в прогресс с верой в неиз-менность даже в тех обществах, представителям которых доступ-ны-обширные исторические анналы, в обществах, где все соглас-ны с тем, что история не просто сумма гипотетических кон-структов, продиктованных желаниями современности, а совокупность проверяемых фактов.
Современные заявления о человеческих бедах или же, наобо-рот, о новых возможностях человека не учитывают возникнове-ния новых механизмов изменения и передачи культуры, меха-низмов, принципиально отличающихся от постфигуративных и кофигуративных, нам уже знакомых. Но я думаю, что сейчас рождается новая культурная форма, я называю ее префигурацией.
Я понимаю это так. Дети сегодня стоят перед лицом буду-щего, которое настолько неизвестно, что им нельзя управлять так, как мы это пытаемся делать сегодня, осуществляя изменения в одном поколении с помощью кофигурации в рамках устойчивой контролируемой старшими культуры, несущей в себе много пост-фигуративных элементов.
Я думаю, что мы сможем, и это было бы лучше для нас, при-менить в нашей современной ситуации модель пионеров-иммигрантов первого поколения в неизвестной и ненаселенной стране. Но мы должны представление о миграции в пространстве (геогра-фической миграции) заменить на новый образ - миграции во времени.
За два десятилетия, 1940-1960 годы, произошли события, не-обратимо изменившие отношение человека к человеку и к миру природы. Изобретение компьютера, успешное расщепление атома и изобретение атомной и водородной бомбы, открытия в области биохимии живой клетки, исследование поверхности нашей пла-неты, крайнее ускорение роста населения Земли и осознание не-избежности катастрофы, если этот рост продолжится, кризис го-родов, разрушение природной среды, объединение всех частей мира реактивной авиацией и телевидением, подготовка к созданию спутников и первые шаги в космосе, только недавно осознанные возможности неограниченных источников энергии и синтетиче-ских материалов и преобразование в наиболее развитых странах вековых проблем производства в проблемы распределения и по-требления - все это привело к резкому необратимому разрыву между поколениями.
Еще совсем недавно старшие могли говорить; "Послушай, я был молодым, а т ы никогда не был старым". Но сегодня мо-лодые могут им ответить: "Ты никогда не был молодым в мире, где молод я, и никогда им не будешь". Так всегда бывает с пио-нерами и их детьми. В этом смысле все мы, рожденные и вос-питанные до 1940-х годов,- иммигранты. Подобно первому поко-лению пионеров, нас обучили навыкам, привили нам уважение к ценностям, лишь частично отвечающим новому времени. Но мы, старшие, все еще распоряжаемся механизмами управления и власти. И как пионеры-иммигранты из колонизирующих стран, мы все еще цепляемся за веру, что дети в конце концов будут во многом напоминать нас. Однако этой надежде сопутствуют страхи: дети на наших глазах становятся совсем чужими, под-ростков, собирающихся на углах улиц, следует бояться, как пе-редовых отрядов вторгшихся армий.
Мы ободряем себя словами: "Мальчишки всегда мальчишки". Мы утешаемся объяснениями, говоря друг другу: "Какие неспо-койные времена", или: "Нуклеарная семья очень неустойчива", или же: "Телевидение очень вредно действует на детей". Мы говорим одно и то же о наших детях и о новых странах, которые, только возникнув, сейчас же требуют воздушных лайнеров и по-сольств во всех мировых столицах: "О, они очень незрелы и мо-лоды. Они научатся. Они вырастут".В прошлом, несмотря на долгую историю кофигуративных ме-ханизмов передачи культуры и широкое признание возможностей:
быстрого изменения, существовали громадные различия в том, что знали люди, принадлежащие к различным классам, регио-нам и специализированным группам в какой-нибудь стране, рав-но как и различия в опыте народов, живущих в разных частях мира. Изменения все еще были относительно медленными и не-ровными. Молодые люди, жившие в некоторых странах и при-надлежавшие к определенным классовым группам, знали больше, чем взрослые в других странах или же взрослые из других клас-сов. Но всегда были взрослые, знавшие больше, опыт которых был больше, чем знание и опыт любого молодого человека.
Сегодня же вдруг во всех частях мира, где все народы объе-динены электронной коммуникативной сетью, у молодых людей возникла общность опыта, того опыта, которого никогда не было и не будет у старших. И наоборот, старшее поколение никогда не увидит в жизни молодых людей повторения своего беспре-цедентного опыта перемен, сменяющих друг друга. Этот разрыв-между поколениями совершенно нов, он глобален и всеобщ.
Сегодняшние дети вырастают в мире, которого не знали старшие, но некоторые из взрослых предвидели, что так будет. Те, кто предвидел, оказались предвестниками префигуративной куль-туры будущего, в которой предстоящее неизвестно.
Библиотека Виртуальной Пустыни в 2003 году является частью сетевого проекта
"Нижегородские ресурсы коллективного авторства"
и развивается
при финансовой поддержке Управления образовательных и культурных программ
Государственного Департамента США в рамках Программы
"Обучение и доступ к Интернет",
реализуемой на территории Российской Федерации Представительством некоммерческой
корпорации "Прожект Хармони Инк." (США).
Точка зрения, отраженная текстах сайта может не совпадать с точкой зрения
Управления образовательных и культурных программ Государственного Департамента
США или Некоммерческой корпорации "Прожект Хармони Инк.".